Андрей медленно шёл к привокзальной площади, чтобы сесть на автобус и поехать домой. Он возвращался с компьютерных курсов, то есть курсы должны были начаться в четыре часа, но на двери было объявление, что занятия переносятся на завтра. В компьютерном классе занимались несколько групп, и организаторы курсов составили весьма сложное расписание.

В этот ноябрьский день 1994 года в Хельсинки моросил мелкий осенний дождь. Тёмно-свинцовое небо давило на крыши домов. В такую погоду легко впасть в депрессию, тем более, если почва для нее уже подготовлена.

Бренная оболочка Андрея медленно перемещалась по улице, а душу его неотвратимо засасывала мрачная трясина невесёлых раздумий. Прошло уже больше двух лет с тех пор, как он и его жена Анна приехали в Финляндию из Петербурга. Тогда он был полон радужных надежд. Диплом престижного института, солидный опыт, впечатляющий послужной список – что ещё надо для начала? А там он уж сумеет себя показать! Он знал себе цену и не сомневался в успехе.

Однако реальность оказалась иной. Теперь его прежние надежды развеялись «как с белых яблонь дым». До сих пор все его попытки получить работу наталкивались на вежливые отказы. Его всё чаще мучила мысль, что эта суета с поисками работы напрасна, и что всё это не более чем «кипенье в действии пустом».

Он вспоминал, как гремели его разработки. А ведь он многое ещё мог бы сделать с его опытом, с его талантом! Но судьба, по-видимому, распорядилась иначе и поставила на его карьере жирный крест. Скоро ему стукнет полтинник. Прогноз тяжёлый. Ему было известно, что при поисках работы многие сталкиваются с возрастной дискриминацией или, как здесь говорят, с «возрастным расизмом».

Были и другие проблемы. Когда в девяностые годы ингерманландцы начали приезжать в Финляндию, в основном из Эстонии и России, финны, вероятно, ожидали, что приедет приблизительно такой же контингент как в 1943 году, из которого можно будет набирать обслуживающий персонал ravintoloihin ja sairaaloihin1. Но с тех пор минуло полвека, сменились два поколения, и ситуация сильно изменилась. Многие из приехавших были квалифицированными специалистами, в том числе и с высшим образованием, и у них были соответствующие амбиции, реализовать которые здесь оказалось весьма непросто. Один из знакомых Андрея, физик, окончивший университет в Петербурге, после длительных и безуспешных поисков работы как-то в сердцах сказал, что ему легче получить Нобелевскую премию, чем рабочее место здесь в Финляндии.

Опять же ксенофобия. Как ни верти, от этого никуда не денешься. Андрей слышал как-то по радио, что среди финских работодателей проводился выборочный опрос: «Кого бы вы приняли на работу: иностранца или гомосексуалиста?» Все сто процентов опрошенных предпочли второй вариант.

«Чёрт! Надо же выходить!» – Погружённый в размышления, Андрей чуть не проехал свою остановку.

Анны дома не было. Ей повезло, вскоре после приезда в Финляндию она устроилась на работу. Возможно, здесь сыграл свою роль и возрастной фактор, она была моложе Андрея на восемь лет. Кроме того, у неё не было больших претензий, и её вполне устроила должность комплектовщицы цехового склада. Через полгода она получила прибавку к зарплате, но из-за этого Андрею уменьшили пособие по безработице до символической суммы. Ему казалось, что как раз после этого у них в семье начался разлад. Во всяком случае, тогда они серьёзно поссорились. Особенно задела Андрея её фраза:

- А вот Юрка в таком случае наверняка что-нибудь бы придумал!

Юрку часто ставили ему в пример. Только и слышно, что Юрка удачно купил подержанную машину, недорого и в хорошем состоянии; а вот у Юрки никогда нет проблем с деньгами; и вообще, Юрка умеет жить, не то что некоторые. Разумеется, нетрудно было догадаться, кого она подразумевала под «некоторыми». У «некоторых» действительно не было машины, зато время от времени возникали затруднения с деньгами, так что «некоторые» во всех отношениях сильно проигрывали при сравнении их с Юркой, не говоря уже об «умении жить».

Юрка и его жена приехали из Эстонии и жили в соседнем доме. У них был сын, который учился в Таллинне в институте, и Юркина жена часто ездила его навещать; вот и сейчас она была в отъезде. Злые языки говорили, что подоплёка этих поездок совсем другая. Будто бы Юрка и его жена скупают на «кирпушках»2 старые вещи, а потом возят их в Эстонию на продажу. Кроме того, они не гнушаются ездить на машине ночью по городу и вытаскивать вещи из «жёлтых ящиков»3.

Андрей не верил ни одному слову из этих россказней, но однажды, когда они были в гостях у Юрки, через случайно приоткрывшуюся дверь он увидел, что Юркина кладовка доверху набита старыми вещами.

Так что же делать с неожиданно свалившимся свободным вечером? Анна должна скоро прийти с работы, но она знала, что у него сегодня курсы, и может где-нибудь задержаться. Скорее всего, без шопинга не обойдётся. Оставаться дома одному не хотелось. Может быть, зайти к Юрке?

Не зажигая света, Андрей подошел к окну. Из темноты было лучше видно. Перед окнами дома росли высокие клёны. Летом их густая листва закрывала расположенную за ними стоянку автомобилей и подъезды соседнего дома, стоящего под прямым углом, где жил Юрка, но сейчас все было хорошо видно. Три окна Юркиной квартиры на втором этаже были тёмными. Юрка ещё не пришёл. Два месяца назад он получил из бюро по трудоустройству направление на работу на полгода продавцом в магазин «second hand»4. Наверно, Юрка скоро придёт. Есть смысл немного подождать.

На стоянку подрулила Юркина светло-серая «тойота». Из машины вышли Юрка и Анна. Они работали недалеко друг от друга, и Юрка иногда подвозил её, когда их часы работы совпадали. Анна подняла голову и пристально посмотрела на тёмное окно, за которым стоял Андрей, как будто бы знала, что он там. Ему показалось, что их взгляды встретились, но, конечно, она не могла видеть его в темноте за тюлевой занавеской. Юрка и Анна прошли через стоянку и скрылись в подъезде Юркиного дома. Анна думает, что он ещё не пришёл. Должно быть, она зашла к Юрке выпить чашечку кофе и немного поболтать. Как будто в подтверждение этого на кухне Юркиной квартиры вспыхнул свет.

В последнее время Анна стала пренебрежительно с ним разговаривать. Андрей замечал, что она все больше становится похожа на свою мать, высокую дородную женщину с властным характером. Своего мужа она держала под башмаком. Он немного попивал, бедолага, и, как полагал Андрей, в немалой степени из-за обстановки в семье. Теперь Андрей с некоторым запозданием вспоминал чей-то совет: «Прежде чем жениться, внимательно посмотри на свою будущую тещу. Со временем твоя жена станет такой же.»

Свет на Юркиной кухне погас и тотчас загорелся в спальне. Андрей стоял у окна и ждал, что Анна сейчас выйдет из подъезда. На улице не было ни души. Дождь почти перестал. В воздухе висела осенняя изморось. Мокрые деревья и асфальт отливали в свете фонарей неровным тёмным блеском.

Свет в Юркиной спальне погас. Прошло несколько минут. Анна не появлялась. Андрей смотрел на тёмные окна Юркиной квартиры и вдруг почувствовал резкую боль в рёбрах. Он не сразу сообразил, что это сердце бешено колотится в груди и бьёт изнутри по рёбрам как молотком. Ноги стали как ватные, он испугался, что упадёт, и прислонился к окну. Нестерпимо захотелось выпить. Можно ещё успеть в «Алко», если поторопиться.

… Андрей шёл к автобусной остановке, ничего не замечая вокруг. Перед глазами плыл туман, в котором маячили три тёмных окна на втором этаже, но его мозг работал чётко, прикидывая какую бутылку он сможет купить на те деньги, что лежали у него в кармане…

КОНЕЦ